Яростный клинок - Страница 99

Несмотря на уроки Эриаты, они не сразу смогли постигнуть счастье любви, но в какой-то момент Таэ хихикнула, а Конн в ответ расхохотался. Напряжение было снято, и остаток ночи они лежали рядом, порой касаясь друг друга, иногда разговаривая, но в основном наслаждаясь чувством гармонии и единения.

Ночью Конн встал с постели и оделся.

— Ты куда? — удивилась Таэ.

— В Зачарованный лес.

— Лес сидов?

— Да. Не беспокойся. Меня туда пригласили. Я собираюсь встретиться с Тагдой.

— Ведь он демон и убьет тебя.

— В последний раз не убил же.

— Ты смеешься надо мной или впрямь разговаривал с Тагдой?

— Да. Он явился мне неподалеку от Семи Ив. И упрекал меня, что я не предложил тебе стать моей женой.

— Правда?

— Я не лгу, Таэ. Он попросил меня прийти в Зачарованный лес в ночь Самайна.

— Я пойду с тобой.

— Это не самая лучшая идея. Я мало знаю о богах, но в одном уверен — с ними надо быть осторожнее. Он сказал прийти мне. Никому больше. Я скоро вернусь. — Конн поцеловал жену, набросил на плечи плащ и вышел из дома. Пройдя мимо праздничного поля, на котором еще оставалось несколько пирующих, он отправился к далеким деревьям.

Дул свежий ветер, воздух был чист и прозрачен, напоен запахами травы и листьев и легким ароматом дыма, доносящегося от праздничных костров. По пути Коннавар глядел на острые пики Друагских Гор и думал, как прекрасна его земля и как счастлив должен быть любой, живущий на ней.

На самой опушке леса он встретил Тагду. В лунном свете борода сида отливала странной светящейся зеленью. Без единого слова он развернулся и вошел в лес. Плащ из листвы шумел на ветру. Конн последовал за ним, и вскоре они подошли к кусту терновника, где он впервые увидел олененка.

— Как близок к смерти ты был в тот день, — заметил Тагда.

— Но ты наградил меня ножом.

— Должен сказать, что мне понравился ребенок, особенно когда он вытащил меня из кустарника. Так нежно и заботливо. Ты помнишь, что посмотрел, не сильно ли я ранен, перед тем как велел искать маму?

— Да, разве в этом лесу не водятся олени?

— Нет… Кстати, Риамфада передает тебе привет. Он счастлив здесь.

— Теперь и он сид?

— Нет, не сид. Ты не можешь стать сидом, как, скажем, не можешь превратиться в лошадь или собаку. Мы принадлежим к разным народам, но одарили его дух частью наших сил.

— Теперь он может ходить?

Тагда издал странный, низкий звук, который Конн принял за смех. Потом он сменил тему.

— Как твоя молодая жена?

— Она прекрасна. Спасибо, что помог спасти ее.

— Это было нетрудно.

— Могу я попросить кое о чем?

— Проси. Но я ничего не обещаю.

— Ты можешь вернуть Ворне ее силу?

Тагда помолчал. Конн не тревожил его. Когда сид наконец заговорил, его голос был почти нежным.

— Мне ты нравился еще ребенком, а мужчиной еще больше. Ты помнишь свои обещания. Я знал немногих таких, хотя прожил бесконечно долго. Что ж, я удовлетворю твою просьбу… Коннавар, а ты исполнишь мою?

— Да.

— Любую?

— Если я не сочту ее злом.

— Злом? Интересная мысль. Когда проживешь в мире десять тысяч лет, начинаешь смотреть на вещи по-другому. Лиса похищает и ест цыплят. Для лисы это чудесный завтрак. Для курицы — ужасное бедствие. Вопрос в том, чью сторону ты принимаешь, лисы или курицы.

— В землях кердинов убили больше тысячи детей, потому что они не принесли бы денег на рынках Каменного Города.

— За всю мою жизнь я видел смерть десятков миллионов. Я увижу твою смерть, смерть твоих сыновей и внуков. Скольких мужчин ты убил, лишив мир их детей? Сколько детей осиротели благодаря твоему клинку? Как ты думаешь, эти дети считают тебя добром или злом? Мой опыт говорит, что люди очень редко делают добро другим и очень часто себе, что в конце концов оборачивается злом. Но я привел тебя сюда не для того, чтобы спорить. Пойдем со мной. Тебя хочет кое-кто видеть.

Они продолжили путь, углубляясь в лес. Там, возле дерева, сидел Риамфада, такой, каким его запомнил Конн — с искалеченными ногами, бледным худым лицом и большими глазами. Юноша бросился к другу и опустился возле него на колени.

— Как я рад видеть тебя, маленькая рыбка. Как ты поживаешь?

Риамфада счастливо улыбнулся, потом взял друга за руку. К удивлению Конна, плоть калеки оказалась совершенно настоящей.

— Прекрасно. Так хорошо, как никогда в жизни. Коннавар посмотрел ему на ноги.

— Я думал, ты можешь ходить.

— Могу. Ходить, бегать, танцевать. Могу взлетать в воздух и любоваться горами с облаков. Я решил, что тебе будет более… привычно… увидеть меня таким.

— Мне тебя не хватало, — сказал Конн, садясь рядом. — Мы все скучаем по тебе.

— А я нет, — робко улыбаясь, сообщил Риамфада. — Я был с тобой. Наблюдал. Хоть ты меня и не видел, там, в землях кердинов.

— Почему же ты не показался?

— Я думал, ты поймешь это, когда оставил тебе меч. Тебе понравился мой меч? Он не заржавеет и не затупится и будет таким, как сейчас, всю твою жизнь.

— Да, это чудесное оружие. Но почему ты не заговорил со мной тогда?

— Я теперь живу с сидами. У нас есть строгие правила… общения со смертными. И нарушаем мы их очень редко. Но я попросил поговорить с тобой еще разок.

— Я рад.

— Я тоже. Жаль, что я не могу рассказать тебе все, что знаю. Это порадовало бы тебя и спасло от многих бед, но не могу. Все, что я имею право сказать: выполняй свои обещания, даже самые маленькие. Иногда маленький камушек обрушивает лавину, а что-то ничтожное оказывается безумно важным.

— Я всегда держу слово, маленькая рыбка.

— Запомни, Конн, не важно, насколько незначительно оно.